трансплантации (пересадка) сердца

Еще недавно декомпенсированная сердечная недостаточность считалась смертным приговором. Однако сегодня, когда медицина шагнула вперед, появились методики пересадки сердца, у пациентов появился шанс на жизнь. Но, несмотря на весь прогресс, трансплантация сердца до сих пор считается сложной, высокотехнологичной операцией, требующей тщательной подготовки.

Показания к трансплантации сердца

Для трансплантологов важен внимательный подбор реципиента – пациента, которому будет пересажено сердце. В первую очередь рассматривают тех людей, которым уже не помогают лекарства, но которые смогут вернуться к активной жизни, если у них будет здоровый орган. Показаниями для операции являются:

фракция выброса левого желудочка менее 20%;
Na в сыворотке крови менее 135 мэкв\л;
давление заклинивая в легочной артерии более 25 мм.рт.ст.;
уровень норадреналина в плазме крови более 600 пкг\мл;
кардиоторакальный индекс более 0,6;
снижение максимального VO2 менее 10 мл\кг\мин.

Важно, чтобы эти показатели оставались сохранными при максимально возможной медикаментозной поддержке. При приведенных показателях прогноз однолетней выживаемости без пересадки сердца составляет менее 50%.

ЗАДАТЬ ЛЮБОЙ ВОПРОС О ТРАНСПЛАНТАЦИИ (ПЕРЕСАДКЕ) СЕРДЦА СПЕЦИАЛИСТАМ ВЕДУЩИХ КЛИНИК

Кому показана пересадка?

Кандидатами на пересадку сердца являются больные с патологией, не позволяющей прогнозировать более года жизни при использовании других методов лечения. К ним относятся больные с:

выраженными признаками сердечной недостаточности при малейших движениях, в покое, если фракция выброса при ультразвуковом исследовании ниже 20%;
дилатационной и ишемической кардиомиопатией;
злокачественными аритмиями;
врожденными сердечными пороками.

Существовавшие ранее ограничения по возрасту (до 65 лет) в настоящее время не считаются определяющими. Для ребенка срок операции определяется наиболее оптимальной подготовкой, способностью обеспечить полноценную иммунную защиту.

Такой малыш нуждается в срочной операции для сохранения жизни

Подготовка пациента к операции

Трансплантация сердца – сложное вмешательство, требующее тщательной подготовки. Пациент проходит многоступенчатое обследование, прежде чем принимается решение о возможности пересадки органа. Необходимо:

тщательно собрать анамнез заболевания;
выполнить рентгенографию органов грудной клетки;
пройти нагрузочный тест на максимальное потребление кислорода (VO2);
сдать ряд анализов на инфекции для исключения гепатитов, ВИЧ и ряда других заболеваний, которые могут стать противопоказанием;
сдать рутинные анализы мочи, крови для оценки общего состояния организма;
пройти зондирование сердца с тонометрией правых отделов (необходимо, чтобы исключить легочную гипертензию, которая выступит противопоказанием к трансплантации);
сдать анализ для оценки человеческого лимфоцитарного антигена (HLA);
пройти ЭКГ, ЭхоКГ.

При обследовании могут быть выявлены как абсолютные, так и относительные противопоказания, исключающие постановку пациента в лист ожидания донорского сердца.

Осложнения на поздней стадии

После нескольких лет вероятность инфекционных болезней и отторжения значительно уменьшается. Но человек сталкивается с другими осложнениями, наиболее частым является уменьшение просвета капилляров. Это основная причина смертельного исхода на поздних стадиях после пересадки.

Проблему сужения капилляр можно определить лишь, когда удастся преодолеть все осложнения на ранних стадиях. На сегодняшний день с этой патологией медики с успехом справляются. Спасти жизнь после замены сердца человека можно лишь с условием своевременного диагностирования сужения артерий.

Сегодня трансплантация сердца является методом выбора у многих больных с сердечно-сосудистыми болезнями. Количество людей, у которых уже выполнена эта операция, ежегодно увеличивается. Невзирая на то, что трансплантация несет множество осложнений, эта операция является очень востребованной.

Техника трансплантации

Не всем пациентам из-за декомпенсации заболевания есть возможность сразу выполнить трансплантацию. Если состояние больного неудовлетворительное, могут использовать:

Фармакологический мост к трансплантации – методику, при которой при помощи лекарственных средств (в основном инфузионные ионотропные средства) доводят состояние больного до удовлетворительного.
Механический мост к трансплантации – методику, основанную на моно- или бивентрикулярном обходе желудочков или применении искусственного сердца в предоперационном периоде.

Операция идет в условиях налаженного искусственного кровообращения. Трансплантацию могут выполнить гетеротопично или ортотопично. В первом случае донорское сердце размещают под сердцем пациента, не удаляя последнее. Эта методика применяется при выраженной гипертензии в малом кругу кровообращения. В прочих случаях донорское сердце заменяет собственный орган пациента.

Осложнения на ранней стадии

Чаще всего происходит отторжение нового органа. Чтобы продлить жизнь после пересадки сердца пациенты обязана принимать медикаментозные средства, угнетающие синтез Т-лимфоцитов. Причем использование этих лекарств является пожизненным.

Клиническая симптоматика отторжения может варьироваться. Первые признаки:

слабость;
повышенная температура;
одышка;
мигрени.

Лечение отторжения состоит во введении повышенных дозировок глюкокортикостероидов, выполнении плазмофореза и иных мероприятиях, которые направлены на вывод токсических веществ.

Еще одно осложнение – инфекционный заболевания, являющиеся результатом снижения иммунитета человека.

Послеоперационный период

После операции пациент находится под наблюдением врача в течение длительного промежутка времени. В этот период подбирается иммуносупрессивная терапия с помощью гормонов и цитостатиков, благодаря которой удается избежать процессов отторжения, оценивается состояние послеоперационной раны, корректируются осложнения, если они возникают.

В первый месяц после операции раз в 1,5-2 недели выполняют биопсию миокарда. Это необходимо, чтобы оценить состояние донорского сердца. Со временем эта процедура проводится все реже.

Ранние годы Демихова

Владимир Петрович Демихов родился 31 июля 1916 года на хуторе Кулики Волгоградской губернии в семье крестьянина. Отец, Петр Яковлевич, погиб через три года после рождения сына, во время Гражданской войны. Мать, Домника Александровна, одна подняла троих детей: старшему Славе на момент гибели отца было всего 6 лет, Владимиру — 3 года, а дочка Юля была еще младенцем. Уже в детстве мальчика влекло к тайнам сердца — мать позже вспоминала, что как-то маленький Владимир получил нагоняй за попытку разрезать собаку.

Еще юношей Демихов отучился в школе фабрично-заводского ученичества на слесаря-ремонтника, а в 1934 году поступил в Воронежский университет. Там, на конференции, выступив с докладом, он так впечатлил физиолога Сергея Брюхоненко, что тот порекомендовал юному Демихову перевестись на биофак МГУ, на отделение физиологии человека и животных.

Тяга к конструированию моделей внутренних органов была уже тогда — сразу после переезда Демихов продал свой единственный костюм и на вырученные деньги купил серебряные пластины для создания модели искусственного сердца.

Уже на младших курсах Демихов активно включился в научную работу и в 1937-м самостоятельно сконструировал и пересадил собаке искусственное сердце. Оно приводилось в движение электромотором. Собака прожила еще два часа после операции — по тем временам огромный успех.

В 1940-м Демихов окончил университет, а через год началась война, которую Демихов прошел в качестве старшего лаборанта в патолого-анатомической лаборатории — поскольку по специальности был биологом, а не медиком — и закончил службу в звании старшего лейтенанта в Маньчжурии. На войне жизнь столкнула его с крайне талантливым хирургом Борисом Петровским. Искренне радея за истину, Демихов несколько раз указывал Петровскому на те или иные ошибки в процедурах. Честолюбивый Петровский затаил обиду. Через много лет он будет одним из тех, кто помешает Демихову получить заслуженную славу.

В 1945-м, почти сразу после войны, он приходит в Институт экспериментальной и клинической хирургии. Тогда же встречает будущую жену — Лию Николаевну, в браке рождается дочь Ольга, теперь профессор, врач.

В 1946 году Демихов успешно пересаживает собаке второе сердце, а вскоре полностью заменяет и сердце, и легкое — в мире науки и медицины это стало сенсацией, но в СССР к операции отнеслись крайне прохладно.

С 1946-го по 1959-й Демихов проведет в общей сложности 250 операций по пересадке второго сердца, причем одна из собак прожила в итоге 32 дня.

Источник
В 1948 году Демихов начинает эксперименты по пересадке печени, а еще через несколько лет — сердца. Всё это делается для того, чтобы наконец-то перейти к самой сложной и кажущейся невозможной операции — пересадке сердца человеку. Демихов уверен, что это только вопрос времени. Но пересадка сердца от погибшего донора, помимо медицинских вопросов, поднимала и вопрос этики: если сердце еще бьется, можно ли считать донора официально мертвым? А если донор не мертв, то насколько этично пересаживать его органы реципиенту? Фактически именно из-за этого в СССР был наложен запрет на пересадку органов, а желание врачей развиваться считалось «противоречащим принципам коммунистической морали». Окончательно этот вопрос разрешили только в 1992 году, когда был принят закон о трансплантации органов, определяющий необратимую гибель как гибель головного мозга.

Мировой опыт и цены

Как показывает практика, пересаженное сердце при соблюдении всех медицинских рекомендаций, способно без перебоев работать в течение 5-7 лет. Однако процессы старения в донорском органе идут быстрее, чем в собственном, а потому рано или поздно пациент отметит возвращение всех симптомов сердечной недостаточности.

Реальная практика пересадки сердца в разных значительно отличается. В некоторых странах данные операции совсем не проводятся, потому что не урегулированы на законодательном уровне. В других странах такие операции четко регламентируются и к ней могут прибегнуть, как жители самой страны, так иностранные граждане. Например, в Республике Беларусь органная трансплантация осуществляется в соответствии с законом, в основе которого лежит «презумпция согласия»: забор органа у донора может быть осуществлен после констатации смерти мозга, если пожелания обратного не выражены пациентом до смерти. Орган может быть использован в дальнейшим нуждающимся пациентам.

БЕСПЛАТНО ПОДОБРАТЬ КЛИНИКУ ДЛЯ ПРОВЕДЕНИЯ ТРАНСПЛАНТАЦИИ (ПЕРЕСАДКИ) СЕРДЦА

Среди факторов, приводящих к ухудшению состояния пересаженного сердца в отдаленном периоде, особенно выделяют специфическую васкулопатию трансплантата. Однако это лишь один из значимых факторов, конечным результатом действия которых является развитие посттрансплантационной рестриктивной кардиомиопатии [1, 3, 5].

Понимание причин неудач отдаленного периода после пересадки сердца — главная возможность преодоления стагнации результатов. В настоящей публикации дан анализ клинических результатов и гистологической и ультраструктурной организации миокарда донорского сердца, основанной на изучении биоптатов сердца пациентов, переживших 10-22 года после пересадки.

Материал и методы

К июлю 2012 г. в РНЦХ им. акад. Б.В. Петровского выполнены 29 операций ортотопической трансплантации сердца. Госпитальный период (1-3 мес. п/о) пережили 23 пациента — госпитальная летальность составила 20,7%. Детальный анализ результатов и причин неудач госпитального периода и первых 10 лет после трансплантации представлен в нашей ранней публикации [1].

Десятилетний период пережили 9 (45%) пациентов, 15-летний — 5, из них 2 человека уже прожили более 20 лет после операции.

Ультраструктурное изучение миокарда и микроциркуляторного русла регулярно с 10-го по 22-й год после трансплантации выполняли у 6 реципиентов (5 мужчин и 1 женщина) в возрасте от 33 до 66 лет (средний возраст — 47,6 года). Коронарографию с последующей биопсией правого желудочка проводили у них ежегодно (или 2 раза в год).

Исследованию подвергнуты биоптаты, получаемые от каждого реципиента: по 3-4 образца из стенки правого желудочка и межжелудочковой перегородки. Один из биоптатов после обычной гистологической проводки заливали в парафин и приготовленные срезы окрашивали гематоксилином и эозином и по Массану. С других образцов, залитых в эпоксидную смолу, готовили полутонкие срезы и после удаления смолы окрашивали гистологическими красителями: гематоксилином и эозином, толуидиновым синим, гиацинтовым фиолетовым.

С этих же блоков готовили ультратонкие срезы толщиной 50-70 нм, контрастировали уранилацетатом, цитратом свинца, просматривали и фотографировали в электронном микроскопе JEM-100CX при ускоряющем напряжении 80 кВ с увеличением от 5000 до 32 000.

Результаты и обсуждение

Морфологическая картина в миокарде донорского сердца имела в отдаленном периоде после операции (более 10 лет) однотипные качественные изменения, несмотря на клинические различия между реципиентами (пол, возраст, исходный диагноз, особенности послеоперационного периода и лечения). Это позволяет предположить определенные закономерности в процессе морфологической адаптации донорских сердец в целом (см. таблицу).

Состояние микроциркуляторного русла имело неравномерный мозаичный характер.

Пациент К. Отмечалась выраженная редукция микроциркуляторного русла, которая с течением времени прогрессировала. Но и эти немногочисленные капилляры часто были окружены соединительнотканной «муфтой». Электронно-микроскопически отмечалось резкое расширение базальной мембраны капилляров. С годами снижение плотности микроциркуляторного русла становилось еще более выраженным.

Пациентка П. Стенки капилляров извилисты, истончены, неравномерно расширены, часто можно было видеть признаки «сладжа» форменных элементов крови в просвете капилляров. Мелкие интрамуральные артерии и артериолы имели утолщенные гомогенизированные стенки, иногда просвет их практически не определялся (рис. 1).

Рисунок 1. Микрофотография. Миокард пациентки П. Утолщение стенки мелкой артерии, просвет практически не определяется. Полутонкий срез, окраска гематоксилином и эозином. Об. 60, ок. 10.

Электронно-микроскопически эндотелиоциты капилляров были истончены, уровень микропиноцитоза в них был снижен. С течением времени после трансплантации количество капилляров на единицу площади визуально снизилось.

Пациент Ш. Количество капилляров заметно снижено. Эндотелий капилляров утолщен, в отдельных местах истончен. Просвет сосудов расширен, наблюдали явление «сладж»-феномена, а также адгезию форменных элементов крови к стенке капилляров. Встречались диапедезные кровоизлияния. С течением времени эта структура микроциркуляторного русла существенно не изменялась.

Пациент Г. К 10-му году исследований капиллярное русло практически не было изменено, однако в некоторых артериолах отмечались утолщения и гомогенизация стенки. С течением времени выявлялись постепенное снижение плотности капиллярного русла, периваскулярный склероз, снижение уровня микропиноцитоза в эндотелиоцитах капилляров, в некоторых капиллярах отмечалась извилистость люминальной поверхности, иногда с отрывом выступающих частей эндотелиоцитов в просвет сосуда (рис. 2).

Рисунок 2. Микрофотография. Ультраструктура миокарда пациента Г., извитость люминальной поверхности капилляра с отрывом частей эндотелиоцитов в просвет капилляра. Ультратонкий срез, двойное контрастирование. Ув. 12 000. Часто отмечалась адгезия клеток крови к поверхности эндотелиоцитов. Стенки микрососудов были резко осмиофильны — пропитаны плазмой, в интерстиции миокарда вблизи сосудов встречались диапедезные кровоизлияния.

Пациент Р. Наблюдались целые поля миокарда, где отдельные гибернированные кардиомиоциты были замурованы среди масс фиброзной ткани (рис. 3).

Рисунок 3. Микрофотография. Миокард пациента Р. Поля склероза интерстиция, единичные кардиомиоциты с признаками гибернации «замурованы» в толще склерозированного интерстиция. Полутонкий срез, окраска гематоксилином и эозином. Об. 40, ок. 12. Другие участки биоптатов представляли собой резко гипертрофированные кардиомиоциты, среди которых в прослойках соединительной ткани обнаруживались единичные капилляры.

Пациент Кр. Отмечалось резкое расширение капиллярного русла, полнокровие микрососудов, видимого снижения плотности капиллярного русла за весь период наблюдения не было (рис. 4).

Рисунок 4. Микрофотография. Миокард пациента Кр. Расширение капиллярного русла, признаки «сладжа» форменных элементов в микрососудах. Видимого снижения плотности капиллярного русла не отмечается. Полутонкий срез, окраска гематоксилином и эозином. Об. 20, ок. 12.

Отмечалось повышение электронной плотности цитоплазмы эндотелиоцитов, связанное, по-видимому, с их плазматическим пропитыванием. С течением времени после трансплантации состояние микроциркуляторного русла существенно не менялось.

Изменения кардиомиоцитов и межуточного вещества миокарда донорского сердца также имели однотипные черты при определенных количественных различиях.

В отдаленном периоде после трансплантации

не отмечено эпизодов выраженной реакции отторжения.

Часть кардиомиоцитов находится в состоянии дедифференцировки, характерной для состояния гибернации: атрофия и потеря исчерченности миофибрилл, накопление гликогена и мелких митохондрий в центральной части кардиомиоцита (рис. 5, а).

Рисунок 5. Микрофотография. Ультраструктура миокарда правого желудочка трансплантированного сердца через 20 лет после операции. а — маргинация хроматина в ядре; накопление мелких просветленных митохондрий, лишенных межмитохондриальных контактов, ув. 11 000.

Другая группа кардиомиоцитов имеет ядра причудливой формы, содержащие крупные ядрышки, часто со скоплением хроматина по периферии. Митохондрии при этом имеют разную электронную плотность, уменьшены в размерах, специфические контуры между ними нарушены. В совокупности это свидетельствует как о начальных признаках апоптической дегенерации, так и о развернутой форме апоптоза кардиомиоцитов с формированием апоптических тел (см. рис. 5, б).

Рисунок 5. Микрофотография. Ультраструктура миокарда правого желудочка трансплантированного сердца через 20 лет после операции. б — развернутая фаза апоптоза кардиомиоцитов, конденсация остатков ядра и органелл, начало формирования апоптических тел, ув. 12 000.

И, наконец, по мере увеличения продолжительности посттрансплантационного периода в миокарде донорского сердца чаще выявляются в непосредственной близости от кардиомиоцитов клетки с крупными ядрами и узким ободком цитоплазмы, которые по своей морфологии могут быть отнесены к плюрипотентным (стволовым?) клеткам (см. рис. 5, в).

Рисунок 5. Микрофотография. Ультраструктура миокарда правого желудочка трансплантированного сердца через 20 лет после операции. в — клетка с крупным ядром и узким ободком цитоплазмы (вблизи измененных кардиомиоцитов), напоминающая по ультраструктуре стволовую клетку, ув. 12 000.

Важным представляется тот факт, что в отдаленном периоде после операции количество капиллярных сосудов на единицу площади среза миокарда снижается. Этот процесс закономерный, но неравномерный и у разных больных выражен в различной степени.

Электронно-микроскопическое исследование показало, что со временем в биоптатах трансплантированного сердца капилляр становится практически редко встречаемой структурой. Сохранившиеся капилляры часто окружены соединительнотканной «муфтой».

Можно предположить, что прогрессирующие нарушения микроциркуляции могут лежать в основе хронической ишемии донорского миокарда, следствием чего являются гибернация и апоптоз кардиомиоцитов [2].

Ранее мы уже сообщали о том, что с первых месяцев после пересадки у всех реципиентов наблюдается гиперлипидемия, более выраженная при исходном диагнозе ишемической кардиомиопатии. Именно этот факт послужил основанием к тому, что с середины 90-х годов мы включили обменный плазмаферез в обязательный протокол послеоперационной терапии [4]. Плановые сеансы плазмафереза, начиная с первого месяца после пересадки, проведены лишь у одного пациента Кр., которому 16 лет назад выполнена анатомическая трансплантация сердца. Затем их повторяли не менее 3-4 сеансов ежегодно. Несмотря на постоянную тенденцию к выраженной гиперлипидемии и исходную тяжелую ИБС, именно у этого реципиента отмечены минимальные нарушения микроциркуляции в донорском сердце. На наш взгляд, это наблюдение нуждается в тщательном дальнейшем анализе.

Интересен и значим тот факт, что после 10 лет ни у одного реципиента не отмечено морфологических признаков реакции отторжения. Несмотря на это, коронарография этим пациентам абсолютно необходима (иногда 2 раза в год!) для своевременного выявления локальных стенозов в эпикардиальных коронарных артериях и выполнения ангиопластики в целях профилактики инфаркта миокарда.

Данные, полученные при ультраструктурном изучении донорского сердца, коррелируют с результатами клинико-функционального наблюдения за реципиентами в отдаленном периоде после пересадки. Дисфункция трансплантата начинает развиваться по диастолическому типу сердечной недостаточности, в основе которой лежит нарастающий склероз миокарда (субэндокардиальный, интерстициальный). Компенсаторная гипертрофия функционирующих кардиомиоцитов (в отсутствие реакции отторжения) позволяет длительное время сохранять нормальные показатели фракции выброса. По данным M. Bilingham и C. Berry [3], масса миокарда пересаженного сердца существенно увеличивается со временем от момента пересадки.

Таким образом, состояние донорского сердца в отдаленном периоде после пересадки (дистрофия-гипертрофия кардиомиоцитов, нарушенная микроциркуляция, склероз интерстиция) можно, на наш взгляд, рассматривать как особую форму посттрансплантационной кардиомиопатии, причинные факторы которой охватывают все периоды возможного повреждения миокарда, начиная с донорского этапа.

Источники

Toker E., Aktaş S. The childbirth experiences of Syrian refugee mothers living in Turkey: a qualitative study. // J Reprod Infant Psychol — 2021 — Vol — NNULL — p.1-17; PMID:33896296
Wang B., Zhao D., Lu T., Liu S., Rong C. Quantifications and Applications of Relative Fisher Information in Density Functional Theory. // J Phys Chem A — 2021 — Vol — NNULL — p.; PMID:33891419
Dimentberg E., Cardaillac C., Richard E., Plante AS., Maheux-Lacroix S. Translation and Cultural Validation of the WERF EPHect Endometriosis Patient Questionnaire into Canadian French. // J Obstet Gynaecol Can — 2021 — Vol — NNULL — p.; PMID:33887447
Bhandari D., Kotera Y., Ozaki A., Abeysinghe S., Kosaka M., Tanimoto T. COVID-19: challenges faced by Nepalese migrants living in Japan. // BMC Public Health — 2021 — Vol21 — N1 — p.752; PMID:33874937
Samkange-Zeeb F., Samerski S., Doos L., Humphris R., Padilla B., Bradby H. «It’s the First Barrier» — Lack of Common Language a Major Obstacle When Accessing/Providing Healthcare Services Across Europe. // Front Sociol — 2021 — Vol5 — NNULL — p.557563; PMID:33869495
Elshahat S., Newbold KB. Physical activity participation among Arab immigrants and refugees in Western societies: A scoping review. // Prev Med Rep — 2021 — Vol22 — NNULL — p.101365; PMID:33868904
Ono K., Yoshioka N., Hage D., Ibaragi S., Tubbs RS., Iwanaga J. Correction to: Duplication of the external jugular vein: a language barrier of database search in classic anatomical studies. // Surg Radiol Anat — 2021 — Vol — NNULL — p.; PMID:33856506
Noack EM., Schulze J., Müller F. Designing an App to Overcome Language Barriers in the Delivery of Emergency Medical Services: Participatory Development Process. // JMIR Mhealth Uhealth — 2021 — Vol9 — N4 — p.e21586; PMID:33851933
Schrot-Sanyan S., Kolanska K., Haimeur Y., Varlas V., Parisot-Liance L., Daraï E., Bornes M. Language barrier as a risk factor for obstetric anal sphincter injury — A case-control study. // J Gynecol Obstet Hum Reprod — 2021 — Vol50 — N8 — p.102138; PMID:33831603
Kyaw PP., Geater AF. Healthcare seeking preferences of Myanmar migrant seafarers in the deep south of Thailand. // Int Marit Health — 2021 — Vol72 — N1 — p.1-9; PMID:33829467

Ухудшение дел

Тогда Кованов и академик Борис Васильевич Петровский, руководители делегации советских врачей в Мюнхене, устроили партсобрание. На нём присутствовали все, кроме Демихова (он был беспартийным). Чтобы Демихов ничего не узнал, собрание замаскировали под прогулку. Построившись рядами, врачи по цепочке передавали друг другу мысли выступающих. Кованов заявил, что Демихов якобы собирается остаться, и задача коммунистов этого не допустить. Нужно проинформировать органы, а доверенный товарищ должен выманить подлого невозвращенца из номера. Это поручили Глебу Михайловичу Соловьёву, самому талантливому и любимому ученику Петровского.

Демихов вообще был доверчив, а к одарённым людям в особенности. От такого яркого молодого хирурга, как Глеб Михайлович, он не ждал подвоха. Соловьёв соврал, будто другой журнал – «Шпигель» – тоже просит сделать операцию в прямом эфире, и сейчас от них придёт машина. А машина оказалась посольская: под конвоем кагэбэшников мнимый невозвращенец отправился в Москву. Из-за угла ход операции лично наблюдали Петровский и Кованов. А потом они втроём с Соловьёвым отправились отметить удачу в ту самую пивную, где Гитлер некогда провозгласил создание своей партии.

Переход к действию

Приехав с фронта в Москву, он устроился преподавать физиологию в Пушной институт, где получил помещение для опытов. Затем разыскал своего однокурсника Арона Гурвича, с которым некогда много спорил об иммунитете. Израненный на войне Гурвич работал в институте биологической и медицинской химии. Он помог другу – принёс с работы морфин для анестезии и поймал в Нескучном саду двух бродячих щенков. 23 февраля 1946 года сердце одной собаки было пересажено другой, и реципиент прожил с двумя сердцами 15 минут. Это было сделано без гипотермии, аппарата искусственного кровообращения и препаратов для подавления иммунитета.

В том же году Демихов сумел пересадить собаке одновременно сердце и лёгкие, и животное прожило 6 суток. На этом деятельность исследователя в Пушном институте закончилась – начальство сочло, что он занимается ерундой.

Основные работы

В 1951 году на сессии Академии медицинских наук СССР Демихов пересадил собаке Дамке донорское сердце и легкие. Она прожила еще целую неделю. Умерла собака не от проблем с сердцем, а от повреждения гортани. Это была мировая сенсация, но в СССР достижение осталось незамеченным.

На сердечно-легочном аппарате Демихов не остановился и в том же году пересадил печень, а чуть позже, уже в 1952-м, придумал схему маммарно-коронарного шунтирования: здоровый сосуд подсоединяли к сердцу, и он начинал работать взамен поврежденного. Тут же схему опробовали — конечно, на собаке: для скрепления артерий использовали пластмассовые канюли и скрепки из тантала. Работа велась быстро — 2 минуты на все манипуляции. За эту работу Демихов получил первую премию — имени Бурденко.

Один из псов, прооперированных Демиховым, прожил еще более 7 лет, не испытывая особенных проблем со здоровьем. В конечном итоге Демихов научился подключать к одному животному до 4 сердечно-легочных комплексов, а главное — сохранять их в функционирующем состоянии целую неделю.

В 1955 году Демихов замахивается на практически фантастическую идею — и пересаживает собаке вторую голову. Это становится одной из самых известных его работ — таких собак за все годы работы он создаст около 20. Демихов тогда работал в 1-м Московском медицинском институте имени Сеченова. Лаборатория располагалась в бывшей церкви и была очень маленькой, вместо операционной лампы хирургам светила обычная довоенная лампочка накаливания.

Пересадка головы собаки. Источник

Первая двухголовая собака казалась фантастическим пришельцем из космоса — у голов были объединены кровеносные сосуды. Для эксперимента Демихов отобрал большую взрослую собаку и крупного щенка. Далее туловище щенка прорезалось в средней части грудной клетки, а передняя часть с удаленными сердцем и легкими пересаживалась целой собаке на шею. В процессе сшивания образовывался общий круг кровотока, и голова щенка начинала жить за счет дыхания и кровообращения большой собаки. Обе головы высовывали язык в жару, ели, пили; одна из голов систематически пыталась укусить вторую за уши — в отличие от эксперимента Алексиса Карреля, собака которого лишь демонстрировала ряд рефлексов, создание Демихова казалось вполне живым и адекватно воспринимающим окружающий мир. Самая долгоживущая голова прожила целый месяц и даже успела вырасти. Так Демихов доказал, что даже голову — этот невообразимо сложный орган — можно успешно пересадить.

Несмотря на успех, большинство животных всё же быстро погибало, причем Демихов искренне считал, что ответственны за это инфекции и технические ограничения, будучи не в состоянии доказать необходимость тканевой совместимости.

В те годы совместимость проверяли лишь по схожести групп крови — Демихов сверял их у обеих собак и даже проверял после операции мазки крови, не находя при этом ничего, кроме небольшого воспалительного процесса. Научного доказательства тканевой совместимости не существовало, как не было и способа проверить эту совместимость до операции. Сам Демихов писал:

«Необходимо тщательно изучать антигенный состав клеток донора и реципиента, а также изыскивать способы устранения их иммунобиологических различий… Иммунологам необходимо изыскать более чувствительные методы, позволяющие находить различия при пересадках у животных внутри вида».

Схема двухголовой собаки с объединенными кругами кровообращения. Источник
В 1958 году Демихова пригласили в Германию. Он провел там 12 операций: 10 по пересадке сердца и 2 по пересадке головы собакам. Но, будучи увлеченным ученым, в какой-то момент, делая доклад, он слишком жарко вступил в полемику и рассказал больше, чем требовало КГБ. Очень быстро после этого Демихова депортировали обратно в Союз, обвинив в раскрытии гостайны и желании остаться на Западе. Тогда за Демихова вступились коллеги и двоюродный брат генерал С.М. Штеменко — и давление на него ослабили. Но с тех пор Демихов стал невыездным.

В 1960 году его лабораторию посетил тогда еще никому не известный хирург из Южной Африки — Кристиан Барнард, который позже назовет Демихова «отцом трансплантологии сердца и легких». Он приезжал еще один раз — в 1963-м, как и множество других молодых трансплантологов со всего мира.

Всё это время Владимир Петрович оставался лишь младшим научным сотрудником, не имея ни степеней, ни званий. В 1960 году Демихов из-за ссоры с Владимиром Ковановым, своим непосредственным директором, вынужден был перейти в Институт скорой помощи имени Склифосовского — Кованов не допускал к защите диссертацию Демихова «Пересадка жизненно важных органов в эксперименте».

В Институте скорой помощи ему дали лабораторию, но располагалась она в сыром подвале: пол был выстлан досками, под которыми хлюпала вода, большая часть оборудования создавалась на коленке, а вместо компрессора использовали пылесос «Буран».

Здесь, в 1962 году Демихов пересадил второе сердце собаке Гришке. Гришка прожил после операции рекордные 142 дня — и жил бы дольше, если бы не пал жертвой пьяного ограбления: пес пытался защитить свои владения. Демихов тяжело пережил гибель подопытного и с тех пор всегда брал всех прооперированных собак домой.

Демихов всё еще пытался защитить диссертацию — материала у него давно набралось не только на кандидатскую, но и на докторскую. Наконец, в 1963 году на биолого-почвенном факультете МГУ он защитил сразу обе, получив степень доктора наук. Защита проходила тяжело — на ней присутствовало множество противников гениального хирурга, в аудитории раздавались возгласы о ненаучности эксперимента, о шарлатанстве.

Наследие

В 1996 году в Москву приехал Майкл Дебейки — прославленный хирург, которому предстояло стать консультантом на грядущей операции президента Ельцина, — и первое, что он спросил, было: «Могу ли я поклониться академику Демихову?» Демихова с трудом, но нашли. Государство вспомнило о выдающемся хирурге и тогда же вручило первый и единственный орден — «За заслуги перед Отечеством» III степени.

Работы Демихова знают и помнят во всем мире — Кристиан Барнард не лукавил, когда назвал Владимира Петровича отцом трансплантологии.

Кризис и поздние годы

К 1965 году Демихов, уже доктор наук, всемирно известный хирург-трансплантолог, замахивается на новые высоты: на одном из заседаний Общества трансплантологов он собирается представить проект консервации органов. Демихов хочет создать банк из животных, в которых помещались бы органы погибших доноров. Но идея нравится не всем.

Петровский, когда-то случайно встретившийся Демихову на войне, не забыл наглого, с его точки зрения, лаборанта. К 1965 году он стал министром здравоохранения и постарался уничтожить соперника. Про Демихова он пишет:

«Демихов, безусловно, интересный человек, фанатик, причем испорченный отсутствием руководства. С точки зрения хирурга имеет очень крупные дефекты. С точки зрения физиологии — полное отсутствие контроля эксперимента. Проводит операцию, а далее за собакой не наблюдает. Собаки часто гибнут от кровотечения. Он не имеет хирургической подготовки. Работает на чистой идее».

Источник
Когда на секции трансплантологии Владимир Петрович рассказывает о своей идее, присутствующие обвиняют его в шарлатанстве. Председатель секции профессор Островерхов упрекает Демихова в низком уровне его экспериментов и называет демиховские опыты «ахинеей». Все молчат. Вставать на защиту Демихова — значит напрямую пойти против Петровского. Но один человек всё же встает — Татьяна Андреевна Григорьева, заведующая кафедрой гистологии 2-го Московского мединститута.

«То, что происходит, — не заседание научного общества. Это гнусное судилище над выдающимся ученым мира», — заявляет Григорьева.

За ней встают и другие, а главное — дают возможность выступить самому Демихову. В конце концов ученого оправдывают, но и он сам, и его сторонники знают, что это только первая атака. Демихов еще не сломлен, но уже близок к тому. Его здоровье из-за пережитого нервного напряжения начинает ухудшаться.

Через несколько лет государство решает забрать новую квартиру Демихова, обосновав это тем, что выдали ему ее случайно, по ошибке. Демихову становится хуже. Его жена Лия Николаевна рассказывала, что Демихов был на грани: решил, что если придут выселять, то он выбросится в окно — но жаловаться не будет.

Тогда за него вступается директор Института Склифосовского, выиграв Демихову еще несколько лет.

В 1968 году у Демихова случается инсульт. Он так и не оправился от него, но продолжал работать — его лаборатория просуществовала до 1986 года, а в 1988-м Демихову в составе группы хирургов вручили Государственную премию — за внедрение в практику операции шунтирования.

Постепенно великий ученый стал терять память и под конец жизни даже не выходил из дома в одиночку. К 1990-м его почти окончательно забыли, но большинство его идей не только осуществились, но и стали абсолютно рутинными — и коронарное шунтирование, и пересадка органов теперь встречаются повсеместно.

22 ноября 1998 года Владимир Петрович умер от разрыва аневризмы.

У животных тоже можно менять части тела

Шофёр объяснил ему, что в автомобиле можно заменить вообще любую деталь – он всегда как новый. А дальше произнёс фразу, решившую судьбу мировой трансплантологии: «У животных тоже можно менять части тела». И рассказал, что у ящерицы вместо оторванного хвоста вырастает новый. Володя сразу же задался вопросами: «а у собаки тоже вырастет новый хвост?», «а из отрезанного хвоста почему кровь идёт?» Учительница объяснила, что у собаки есть сердце, которое толкает кровь. Вскоре мать застукала Володю с ножом в руке, когда он собрался разрезать щенку бок и постичь, как работает сердце. Щенок был спасён, а сын выпорот за живодёрство. Не помогло: юный Демихов заболел жаждой анатомических познаний. Поняв, что огородника из него не выйдет, родные отправили Володю учиться.